В августе 2016 г. группа исследователей из Санкт-Петербургского университета провела полевые исследования в Витебской, Могилевской областях Республики Белоруссия и в Смоленской области РФ с целью изучения на местности районов проведения границы между Великим княжеством Литовским и Россией по посольским документам ХVI века. Проблема была поставлена следующим образом: как показал В. Н. Темушев, наиболее вероятное время начала формирования представлений о русско-литовской границе ― начало XV в. (точнее между 1403-1408 гг., когда к ВКЛ были присоединены Вяземское, Смоленское и некоторые Верхнеокские княжества, непосредственно соседствовавшие с московскими владениями). Изначально в текстах русско-литовских договоров разграничение земель шло по признакам владения, то есть обозначались центры владений, к которым «тянули» земли. Критерием принадлежности земель выступали налоговые платежи ― кому платят, того и земля. Отсюда и выражение ― «земли, которые потягли» («…во вси Смоленские места, што издавна к Смоленъску потягло, ни в Любутеск, ни во Мъценеск, ни во вси твои вкраинъные места, что издавна к тым городом потягло…») . Границы между ними обозначались как традиционные, «старые рубежи», которые известны настолько, что в тексте договора их не требуется оговаривать: «А рубеж Новгородцким волостям, Лукам Великим и Ржове, и Холмскому погосту, и Велиле, и Лопастице, и Буйцу, и иным волостям всее земли Новгородцкие с Литвою, и с полочены, и с видбляны, и с торопчаны, земли и воды, по старому рубежу» . При этом ориентирами выступали в основном водоемы (например, в договоре 1449 г. Василия II и Казимира рубежи проведены по рекам и озерам). Вся граница не расписывалась, делалась ссылка на «старые рубежи», особо оговаривались только спорные участки (например, в договоре 1449 г. ― местность вокруг Ржевы).
Что касается конкретного проведения границы на местах, то есть точка зрения, что в современном смысле, границы как черты на земле, разделяющей страны и народы, в средневековье долгое время не существовало. Рубежи носили аморфный, нефиксированный характер. Историки здесь часто ссылаются на мнение Ю. В. Готье, показавшего, что внутри России границы волостей и станов, а зачастую и уездов, не были точно определены даже в XVI, а то и в XVII в. Следовательно, такая же неопределенность была и в приграничных местностях.
Это не совсем так. Во-первых, как показано в исследованиях В. Н. Темушева, изначально между Москвой и Литвой в пограничье были зоны ничейной земли с труднодоступными естественными рубежами ― реками, болотами, труднопроходимыми лесами и т.д. Это было выгодно обоим сторонам. По словам исследователя, «На довольно значительном расстоянии границу условно определяли широкие полосы неосвоенных земель, представлявших собой лесные и заболоченные пространства с неразвитой системой путей сообщения. Войскам обеих конфликтующих сторон было тяжело преодолевать такие препятствия. Для вторжений, как правило, выбирались более удобные направления, обеспечивавшие передвижение и, отчасти, содержание больших масс людей. Представляется, что в некоторых случаях существование своеобразной буферной зоны между владениями двух великих княжеств сознательно поддерживалось московскими властями». Военных ресурсов для обороны границ не хватало, поэтому ее старались защитить естественными силами, сделать хотя бы часть границы труднопроницаемой для больших воинских контингентов, а открытые места и проходы ― контролировать с помощью крепостей. В этих непроходимых местах рубежи, в самом деле, были аморфными. Но эти же зоны, как отметил В. Н. Темушев, были наиболее стабильными и долгое время бесконфликтными. В других же местах понятие «рубежа» было очень четким, определенным, и связывалось с конкретными ориентирами (реками , или рубежами, четко привязанными к местности, раз до них определяется расстояние ― «две версты до рубежа» , семь верст и т.д.). Рубежи имели названия, связываемые с населенными пунктами ― «смоленский рубеж», «усвятский рубеж», «псковский рубеж» и т.д.
Во-вторых, границы на местах во многом определялись владельческими межами, размежеванием земель помещиков-землевладельцев, подданных разных государств. Вот эти межи были четко прочерчены на местности, другое дело, что представление о них имели местные старожильцы и дворяне, определявшие границы «по старине», но не центральные власти в столицах. При этом, как отмечают исследователи, очень много зависело от позиции местного землевладельца, на чью сторону он переходил и кому собирался служить (вплоть до того, что некоторые районы на картах надо обозначать как «совместное владение» подданных ВКЛ и подданных Москвы).
Таким образом, целью изучения районов проведения границы на местности было, во-первых, проверка тезиса о естественных рубежах, во-вторых― соотнесение линии границы с опорными пунктами по ее обороне, в –третьих ― проверка тезиса о владельческих межах как основе проведения границы.
За основы был взят участок границы, описанный в русско-литовских перемирных грамотах начиная с 1522 г. по 1546 г. следующим образом:
«Также тобе и техъ нашихъ городовъ не воевати и не зацепляти ничемъ, которые за нашими слугами за князми: города Трубчевска съ волостми, города Мосалска съ волостми, города Рославля съ волостми; а рубежъ городу Рославлю со Мстиславлемъ промежъ Словнева да Шибнева къ Гневкову Доброю речкою на Водоносъ, а отъ Водоноса Доброю жъ речкою въ Остръ черезъ Великий Боръ въ реку въ Шумячу къ Стрекуле къ рубежу къ Кричевскому; а отъ Кричева городу Рославлю рубежъ река Шумяча, а шумячею въ реку въ Немелицу, а изъ Немелицы старымъ рубежомъ къ Заборью въ Ипуть реку, да на низъ Ипутьею къ Хмелю; города Смоленска съ путми и волостми, что къ нему тянетъ, и волостей: Еловца, Болваничъ, Лазаревщины, Пустоселья, Романовского, Копоткаовичь, Молохвы всее, что къ ней потягло, и Петровского держанья Кутева, и Зверовичъ, Дубровинского пути, Катыни, Каспли, Поречья, Руды, Щучьи; а рубежъ Смоленску и волостемъ Смоленскимъ зъ Дубровною и съ Романовымъ и зъ Горами и со Мстиславлемъ отъ Днепра, ниже города Смоленска рекою Мереею вверхъ межи Пречистые Взруба и Зверовичъ въ Иваку реку, а изъ Иваки на Еленский рубежъ да въ Городню, а Городнею въ Вехры въ Черной Мохъ, а изъ Вехры въ Прудилну, а изъ Прудилны въ Железницу, а Железницею подъ Деденки въ Вехру, а изъ Вехры въ Лютую Воды, а изъ Лютой Воды въ Выпино, а изъ Выпино въ Сожъ, а Сожомъ на низъ въ Березыню, а Березынею къ Пулневу. А за рекою за Днепромъ рубежъ Смоленску внизъ по Днепру, по реке, ниже Клементиа святаго пять верстъ».
На сегодняшний день реконструируется большинство водных рубежей (реки Шумяча, Ипуть, Мерея, Городня, Вехра, Прудильня, Железица, Деденки, Выпино, Сож, Березина и др.), и ряд населенных пунктов (Словнево, Шибнево, Гневково, Кричев, Рославль, Еловец, Железница, Деденки, Лютые воды и т.д.). Участники экспедиции вместе с белорусскими археологами (рук. И. А. Марзалюк) проехали несколькими маршрутами (которые зависели от конфигурации современных дорог и проведения современной границы). Какие результаты полевых наблюдений?
Первое ― тезис о естественных рубежах особенного подтверждения не нашел. Конечно, с ХVI в. местность могла измениться, но вряд ли куда-то исчезли непроходимые горные массивы или полноводные реки. Водозабор рек мог меняться, и сегодня они обмелели, но не настолько, чтобы утверждать, что в ХVI в. река Ипуть или река Городня были размером с Волгу. Рубежи проводились по средним и малым рекам (собственно, самые большие реки в регионе ― Березина и Днепр, причем по Днепру граница на Витебщине и Смоленщине не проводилась, он был внутренней рекой). Среди них нет безусловных, выделяющихся и тем более непроходимых рубежей. Местность равнинная, слегка холмистая, но вовсе не труднопроходимая.
Остается тезис о непроходимых лесах. Сегодня судить о лесном покрове в ХVI в. затруднительно. Нужны палеоботанические исследования. Самые близкие к изучаемой эпохе карты Генерального межевания (1760-80-ее гг.) не дают четкой картины, во всяком случае, не фиксируют в регионе больших массивов сплошных непроходимых лесов. Единственный массив, который можно определить таким образом как существующий с ХVIII по ХХ в. ― лес в районе р. Городни под дер. Андрусово. Здесь в самом деле за рекой (то есть с литовской стороны) начинаются протяженные лесные массивы. Данный аспект нуждается в дальнейшем изучении.
Что касается второго пункта, то системы охраны и обороны границы с помощью опорных пограничных пунктов в ХVI в. не существовало ни с русской, ни с литовской стороны. Крупные крепости как с литовской (Кричев, Мстиславль, Дубровна, Орша, Горка), так и с российской (Смоленск, Рославль) сторон стоят в глубине территорий, в некотором отдалении от границы. Четко оформленной системы сторож и острожков в ХVI в. не было. Граница охранялась полевыми разъездами и заставами. Они контролировали в основном дороги и речные перевозы. Как таковая пограничная межа фиксировалась на бумаге в договорах, но на местности ее охраны не было. Были ли пограничные знаки? Мы знаем об аналогичных знаках на юге (вырезанные на деревьях кресты). Но то была граница с мусульманским миром, с крымскими татарами, поэтому она и помечалась крестами. Северная граница со шведами в ХVII в., как известно из исследований А. А. Селина, маркировалась большими камнями, помеченными специальными знаками (коронами и крестами). По свидетельству археологов, в труднодоступной местности остались следы «копцов» ― курганных насыпей, обложенных камнями, которые были вешками, помечающими границу.
Третий пункт ― о совпадении государственных рубежей с изначальными межами местных землевладельцев ― нашел полное подтверждение. Иначе нельзя объяснить линии проведения границы по малозначащим ориентирам, тем более неизвестным ни в Вильно, ни в Москве, а понятным только для местных жителей. В договорах, начиная с 1522 г., начинают появляться подробные росписи пограничных земель, населенных пунктов и т.д. На основе какого документа они составлялись эти росписи? Посольские дьяки лично не ездили на рубеж и не уточняли его на местности перед началом переговоров. Практика доставки «старожильцев» в Москву для составления росписей вряд ли была распространена, хотя о ней есть упоминания: «Чертеж с порубежной росписи Юрья Татищева с товарыщи и по выпросу старожилцов на Москве, от устья речки Маркомли меж Торопца и Белые, и Велижа, и Лук, и Усвята к Невлю» . Но такие расспросы на Москве без показа ориентиров на местности мало что могли дать. Из материалов переговоров видно, что торг, иногда очень детальный и мелочный, вели именно московские посольские дьяки ― значит, в их распоряжении были какие-то документы, позволявшие составить полное представление о положении дел насчет спорных пограничных территорий. Какие?
Это не могут быть собственно писцовые книги ― писцовые описания в ХVI в. велись неравномерно, и в гораздо большей степени затрагивали внутреннее землевладение, чем порубежные земли, где предполагалось знание не только своих земель, но и роспись чужих, завоеванных. Это должны быть записи размежеваний земель, фиксированные местными властями и отосланные в столицу. Об этом прямо говорит Опись Царского архива: «Ящик 227… тетрать рубежу Полотскому и Озерищъскому, писана с воеводских списков» . То есть можно предположить существование на местах, у местных властей росписей рубежей (возможно, и схематичных чертежей). Они делались по показаниям старожильцев и «старине». Когда заключался договор о разделе земель, делался запрос местным властям, и этот документ ехал в Москву . Его использовали на переговорах при дебатах о границах и при составлении перемирных грамот.
Эти грамоты упоминаются и в описях московских архивов, и в посольских книгах. В описи Царского архива содержаться «списки черные, и грамоты черные, и чертеж Смоленской и рубеж Смоленским волостям», «список Озерищского рубежа» и др. . В описи архива Посольского приказа 1626 г. названа «Выписка порубежным городом Себежю и Полотцку и ыными литовскими городы по роспросу вожей, 78 году» . Видимо, такой документ назывался «рубежной список»: «А в рубежах те волости с Торопцем в перемирных грамотах написати по тому, как у них в рубежном списку написано» (1580 г.) . Документы были достаточно объемные. Так, в ящике 64 Царского архива хранилась целая тетрадь ― «да тетрать ― великого князя земле рубеж с Литовскою землею» . Известная «тетрадь» полоцким рубежам, опубликованная П. Савеловым. Российские рубежные списки, видимо, соответствовали существовавшим в ВКЛ реестрам и росписям («памятям») пограничных земель .
С рубежными списками, видимо, были тесно связаны рукописные схематические карты ― «чертежи», неоднократно упоминаемые: в источниках «…чертеж Себежской и Туменской», «Ящик 57. А в нем чертеж Лукам Великим и псковским пригородком с литовским городом с Полотском» . Чертежи уже в ХVI в. составляли особенную коллекцию Посольского приказа, упоминаются в самых ранних его описях, причем часть собрания ― именно чертежи рубежей, которые назывались «межевальные чертежи»: «Чертеж межевальный государевых бояр Михайла Яковлевича Морозова с товарыщи с литовскими послы Полотцку и полоцким пригородом, с литовскими городами, селам, и деревням, и землям, и водам, и всяким угодьям, ветх, поизадрался».
Мелкие речки, отдельные села и урочища ― то есть те ориентиры, которые мы видим при маркировке границы ― это есть прежде всего местные бывшие владельческие ориентиры.
Фотогалерея:
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |